В процессе работы помощником президента или лауреата Вы непременно столкнетесь с подготовкой ответа Вашего шефа на различные вопросы журналистов.

Один из таких вопросов: “Верите ли Вы (т.е., Ваш шеф) в Бога?”.

Однозначный ответ типа: “Да, верю”, достоин разве что мелкого церковного служки.

Следует иметь ввиду, что журналист, задающий такой вопрос, имеет явное желание подковырнуть общественного деятеля, поэтому ответ зависит от того, есть ли у Вашего шефа возможность поставить журналиста на место. Сейчас можно только мечтать о том ответе, который дал бы И.В.Сталин, если бы ему (гипотетически) задали подобный вопрос:

“Товарищ Ежов! Я вижу, Вы успокоились на достигнутом и не замечаете, что даже в этот зал проникает всякое бухаринское отребье. Георгий Максимилианович! Думается на ближайшем пленуме нам надо поставить вопрос о воспитательной работе в органах ГПУ”.

Идеалом в современных условиях можно считать ответ В.В.Путина: “Я верю в человека”. С первого взгляда ответ несколько прямолинеен, однако у него есть то огромное преимущество, что не видно работы помощников, все похоже на экспромт. Российские чиновники, без сомнения, могут говорить точно так же – Путин взял всю ответственность на себя. Но для будущих президентов эта фраза уже не годится: плагиат здесь неуместен.

Вообще говоря, вопрос о вере является сугубо личным, можно даже сказать интимным, а для президента многоконфессиальной страны любой ответ будет плохим, поэтому еще раз отметим, что вопрос, по большому счету, неэтичен, и вероятным ответом будет рассказ о государственной политике в области религии.

Хотя законодательство большинства цивилизованных стран достаточно взвешенно по отношению к религиозным верованиям, само общество этих стран редко может похвастаться веротерпимостью. На постсоветском пространстве все средства массовой информации от воинствующего атеизма вдруг поголовно перешли к воинствующей религиозности. Бывшие коммунистические идеологи и остальные общественные деятели объявили себя истово верующими. Возможно это и принесло им материальные выгоды, но у простых людей к ним такая же претензия, как у О.Бендера к Корейко: “Из-за тебя я потерял веру в человечество”.

Считается, что приверженность к религии делает народ более моральным, объединяет его и уменьшает иностранное влияние. С другой стороны, религиозный фанатизм и религиозная вражда, а также прикрывание внешней религиозностью самых мерзких преступлений в отдельные периоды истории часто перевешивали пользу от религиозного смирения. Причина этого, думается, в том, что политическую целесообразность правители и их идеологи почти всегда ставят впереди правды.

Самые первые объяснения причин различных природных явлений древний человек связывал с деятельностью богов, что сразу выделило его среди остальных животных, для которых понятие причины и следствия существует лишь на рефлекторном уровне. В этом смысле человека действительно создал Бог. Дальнейшая вера в Бога поддерживалась рядом причин, которые наш читатель без труда назовет сам. Пожалуй, самая важная из них – положительное эмоциональное возбуждение (экстаз), которое испытывает верующий при совершении обрядов и мысленном погружении в мир высших и которое является для него психологической отдушиной и отдохновением в его однообразной или, наооборот, непростой деятельности. Другая причина – поощрение начальства, предпочитающего иметь смирного, отвлеченного на религию прихожанина, чем неидеологизированного работника, видящего все его промахи (хотя и не всегда о них говорящего).

Если естествоиспытатель не хочет вдаваться в теологическую полемику, то может привести высказывание Эдгара По, что Бог установил настолько совершенные законы мироздания, что ему нет необходимости потом их изменять и вмешиваться в конкретные события. Неизменность этих законов (в отличие от людских) составляет их высшую справедливость. Человеку дан разум для познания, а высказывания из Библии, Талмуда и др. религиозных книг нельзя выдергивать из их собственного и исторического контекста. Кстати, если термодинамические неравновесности внесены в природу Богом, то несомненно, что сделал Он это непотенциальными способами!

Некоторым особо конъюнктурным деятелям, именующим себя учеными и убеждающим Вас, что “ни один волос не упадет без воли Божьей”, можно задать обычные вопросы любой науки (и всех детей): “Как он все это осуществляет?”, “Какими способностями он должен обладать для этого?”, “Кто сотворил самого Бога?”, не говоря уже о вопросе: “Зачем Бог заставляет нас сначала согрешить, а затем наказывает за это?”.

Иногда журналисты требуют односложного ответа на вопрос о вере в Бога. Прекрасный короткий ответ может звучать так (с некоторыми вариациями в зависимости от аудитории):

Вопрос на эту же тему: “Верите ли Вы, что Бог создал женщину из ребра мужчины?”

Ответ: “Не всякого мужчины”.

Публика сначала растеряется, потом поймет, что, действительно, в Библии речь шла об Адаме, и вот если бы нашли его останки, тогда можно было бы проверить справедливость этого утверждения.

С точки зрения естественных наук, если “параллельный мир” не пересекается с нашим, то и говорить не о чем, а если пересекается, то он не параллельный, и поэтому априорное предположение о наличии у него свойств, аналогичных свойствам известных форм, и их “параллельности”, не содержит никакой полезной информации.

Еще один вопрос: “Если ты такой умный, то почему не богатый?” – в общем-то является не вопросом, а отражением каких-то проблем во взаимоотношениях со спрашивающим, то ли он хочет Вас унизить, то ли его съедает зависть, которой страдал Александр Македонский по отношению к Диогену — дескать, пока ты сидишь тут в бочке, у меня вон сколько забот: и Индию надо завоевывать, и следить, чтобы персы в спину не ударили, да и свои только и ждут, когда я зазеваюсь, чтобы или сместить, или хотя бы обокрасть!

Диоген – древнегреческий философ. По преданию, он жил в бочке. Когда, однажды, его посетил Александр Македонский и спросил, что ему нужно, обещая выполнить любую просьбу, Диоген попросил великого правителя слегка подвинуться, чтобы не загораживать солнце.

Спрашивающего, разумеется, не убедит ни раскаивание американцев по поводу недостаточного вознаграждения великому Эдисону, умершему в бедности, ни другие примеры того, что слова “изобретатель” и “богатый” вовсе не синонимы. Тема справедливости распределения богатства обсуждается человечеством, начиная с сотворения мира, но вряд ли она имеет решение, особенно вне конкретной ситуации, поэтому берегите здоровье, реально оценивайте сложившиеся обстоятельства и не сжигайте себя напрасной завистью!